max_red | Не числом, а умением

«Трупам форма не нужна», — мрачно говорит бизнесмен Константин Паршин, русский из Днепропетровска, с весны прошлого года воюющий за Украину на Донбассе. К столь жёсткому выводу Паршин пришёл, столкнувшись с отсутствием боевой подготовки солдат и офицеров ВСУ, которую не в состоянии компенсировать любая, даже самая современная экипировка.

В первые же дни конфликта выяснилось, что многие бойцы просто не умеют правильно держать автомат, среди них — даже спецы из морской пехоты и ВДВ. На свои деньги и пожертвования волонтёров Паршин создал центр подготовки Patriot, через который за полгода прошли сотни украинских солдат и офицеров, воюющих в зоне АТО.

Они сидят передо мной — русский, грузин и двое израильтян — люди, для которых Patriot давно стал «Патриотом».

— Мы не собирались заходить так далеко, — говорит К, — молодой религиозный еврей родом из бывшего СССР, служивший в одном из элитных подразделений Армии обороны Израиля и последнее время живущий в Украине. — Мне небезразлична эта страна, и первый порыв был — просто дать профессиональные рекомендации армии, которая последние четверть века не воевала и к войне не готовилась. Используя старые связи, я обратился к соотечественникам, создававшим (при участии экс-главы Моссада) Пешмерга — курдскую армию в иракском Курдистане и тренировавшим бойцов спецназа по всему миру. Они абсолютно бесплатно написали концепцию формирования эффективного разведбата с поправкой на украинские реалии. Всё это было с порога отвергнуто Министерством обороны Украины со ссылкой на советский устав семидесятых годов, согласно которому это должно происходить совсем не так, включая назначение директора клуба и т.п.

— Поэтому было решено влиять на систему снаружи — готовить подразделения ВСУ при помощи зарубежных инструкторов, сотрудничающих с Patriot, — говорит Паршин. — Мы привлекли бывших высокопоставленных грузинских военных, например, экс-начальника генштаба Георгия Каландадзе, его зама Мераба Кикабидзе, командира антитеррористического центра Мамуку Абашидзе, начальника департамента военной разведки Грузии Ираклия Курасбедиани и израильских инструкторов. На сегодняшний день есть два учебных центра — в Северодонецке и под селом Гвардейское Днепропетровской области. Ну и, разумеется, время от времени наши люди выезжают в то или иное подразделение и тренируют ребят на месте.

Скажу сразу — сражаться приходится на два фронта — никто не готов к глубоким реформам в армии. Генералы, годами перекладывавшие бумажки, сейчас должны воевать, а они этого не умеют и боятся обнаружить свою некомпетентность. Зачем мне — человеку гражданскому, да ещё и русскому — всё это надо? Да потому, что если мы сейчас проиграем, то Украина перестанет существовать как независимое государство, а в ещё одном воплощении РФ я жить не смогу…

— Прожив в Израиле 10 лет, я приехал в январе 2014-го в Киев, когда обстановка здесь стала накаляться, — вступает в разговор В., прошедший за годы службы в бригаде «Гивати» многие горячие точки — от сектора Газа до ливано-израильской границы. — Просто взял на работе отпуск и прилетел поддержать друзей, стоявших на Майдане, — свою еврейскую компанию, с которой был когда-то в летних лагерях, участвовал в семинарах. После столкновений 18-20 февраля друзья-волонтёры начали собирать деньги на лечение в Израиле раненых, а я помогал устраивать этих искалеченных ребят в израильские клиники. А потом началась война, и после Волновахи я снова взял отпуск в своей фирме, прилетев сюда уже надолго — тренировать солдат ВСУ. Это в какой-то мере мой долг, в Украине я не служил, как и большинство моих одноклассников, да и зачем — красить заборы и копать огороды полковникам? Сегодня всё изменилось, к тому же у меня здесь живут родители. Это и моя страна.

— Георгий, но вы-то подобных сантиментов не испытываете, не будучи связаны с Украиной ни происхождением, ни семейной историей, — обращаюсь я к молодому грузинскому генералу.

— Конечно, но при этом я хорошо понимаю, что у нас общий враг, и если мы его здесь и сейчас не остановим, будущее независимой Грузии тоже под большим вопросом.

— Что касается меня, то Россия мне никогда не была врагом, тем более она не враг Израиля, — подхватывает тему К. — Но я много лет живу в Украине, и когда после начала войны на Донбассе люди из МВД обратились ко мне с просьбой натаскать их бойцов, я подготовил программу по антитеррору и… был шокирован, увидев, что они вообще ничего не умеют, даже в рамках базовой пехотной подготовки, отправляясь прямо в пекло с большой вероятностью оттуда не вернуться. За всё это время я не видел ни одного подразделения, даже элитного, равного по уровню подготовки простой израильской пехоте. Максимум, чему их учат, это статичная стрельба или абсолютно нерелевантные вещи вроде кувырков с одновременной стрельбой — это хорошо для съёмочной площадки, но не для передовой.

Поэтому мне кажется очень важным то, что мы делаем, — прошу прощения за пафос, иногда спасая ребят от смерти. Всего неделю я тренировал 2-ю роту 90-го батальона ВДВ, дал элементарный базовый курс — передвижение, вынос раненых и т.п.

Есть ещё один принципиальный для меня аспект. Я в режиме реального времени вижу, как трансформируются отношения между еврейским и украинским народами. Вижу, как уважение ко мне переносится на всех евреев страны.

Однажды мы тренировали одно из подразделений, и мой помощник — этнический украинец — услышал, что у кого-то из солдат в пылу спора проскочило «еврейские штучки». Он (а не я, который вообще этого не слышал) поднял жуткий скандал, солдат полчаса оправдывался… Отношения на уровне массового сознания очень изменились — на это влияет и то, что мы делаем, и активность местных волонтёров-евреев, а также многих израильтян, присылающих, например, медикаменты и кровоостанавливающие бандажи для украинских солдат.

Когда 600 человек стоят на плацу и видят инструктора в кипе, для них это шок, но шок положительный. Хотя утром, когда я в казарме молюсь в талите и тфиллине, это с каждым днём вызывает всё меньше удивления. Иногда, впрочем, задают вопросы — от наивных до вполне разумных и адекватных.

— Тяжело соблюдать традиции в такой обстановке?

— Привык. Во-первых, в шабат я никого не тренирую, как, кстати, и грузины, которые с пониманием отнеслись к соблюдению еврейского закона, а с нами отдыхают и все «подопечные» — просто субботу сделали общим выходным. Что касается кашрута, то мясо я и дома-то ем один-два раза в неделю, так что не страдаю от его отсутствия, а с фруктами и овощами проблем нет, кроме того, беру из дома кошерные колбасы, иногда волонтёры что-то привозят.

— Культ добровольческих батальонов тебя не пугает? Не секрет ведь, что среди их бойцов есть откровенные нацисты…

— Это кажется мне довольно опасным. Но вместе с тем хочу сказать, что большинство ребят в этих формированиях — прекрасные мотивированные люди. Мы, например, тренировали батальон «Феникс» 79-й бригады — редко где встретишь таких интеллигентных солдат — от финансового аналитика до офис-менеджера — все добровольцы, всегда на передовой, никогда не были замечены в мародерстве.

Проблема в том, что есть и те, кто взял в руки оружие, руководствуясь не всегда благородными мотивами. Понятно, что год назад, когда украинской армии фактически не существовало, командование было радо любому, кто соглашался нацепить форму и уйти на фронт. В добровольческих батальонах воюют очень разные люди, среди которых есть и откровенные мародеры, и неонацисты, ещё вчера избивавшие африканцев. Есть и персонажи просто с малосъедобной кашей в голове. Захожу на днях в волонтёрский центр, там грузин раненый сидит, весь в наколках «Азов» и 14/88 (кодовый лозунг белых расистов, — прим. ред.). Увидел меня, кричит: ма нишма? (что слышно? — иврит) — я, мол, иврит учил в военной академии в Грузии, желает мне ад меа вэ эсрим (до 120 лет, — иврит). Интересуюсь, а как это вообще сочетается? А я к белой расе, говорит, хорошо отношусь, чёрных ненавижу. Это он себя и меня считает белой расой, Гитлер бы в гробу перевернулся…

В любом случае, существование отдельных добровольческих батальонов видится мне неправильным. Эти подразделения надо вливать в структуры ВСУ. Как, собственно, поступили в Израиле на заре существования государства, там ведь тоже дело почти дошло до вооруженного противостояния отдельных формирований с центральной властью, просто мотивы были другими — исключительно идеологические.

А пока, безусловно, должна быть фильтрация. Нельзя назначать комбатом человека, на котором висит пять уголовных дел, как это произошло в одном из батальонов, или принимать в «Азов» десятки бойцов из Социал-национальной ассамблеи со свастиками и шлейфом участия в деятельности боевой неонацистской организации. Есть достаточно добровольцев без тёмных пятен в биографии.

Что касается регулярной армии, то там проблема радикального национализма вообще не стоит. Абсолютное большинство (думаю, порядка 70%) солдат ВСУ говорит по-русски, более того, почти все они — уроженцы Восточной и Центральной Украины. Например, спецназ милиции Луганской области, который мы тренировали, — коренные луганчане, сбежавшие от режима «ЛНР», — иные из патриотизма, а многие потому, что над ними поставили людей, которых они раньше ловили, — отморозков и местный криминалитет, занявший ключевые позиции в сепаратистской иерархии. При этом, правда, нельзя забывать, что сбежало от отморозков меньшинство милиционеров, а большинство осталось…

— Немного о тех, кто остался… Известно что-то о добровольцах или наёмниках на той стороне? Там ведь тоже каждой твари по паре — от крайне правых русских националистов до израильтян…

— За «ДНР/ЛНР» воюет огромное количество националистов и открытых фашистов, например, из РНЕ, а также казаки, родноверы и пр. Мой давний друг из Прибалтики, работающий на «ИТАР-ТАСС», рассказывает, что редакторы просят его избегать в кадре чёрно-жёлто-белых имперских флагов. При том, что нацисты есть и в украинских добровольческих батальонах, их количество несопоставимо с числом людей аналогичных убеждений, воюющих за «Русский мир».

Что касается израильтян, выступающих на стороне сепаратистов, известно, например, видео с бывшим бойцом элитного подразделения погранвойск. Из источника, проверить который не представляется возможным, слышал об израильтянине-инженере, оставившем работу и завербованном «ДНР» в качестве инструктора по борьбе с беспилотниками.

Но это люди пришлые, как бы они себя ни называли — добровольцами или наёмниками. Важно понимать, что если с украинской стороны в той или иной форме вовлечены в конфликт множество евреев, от участия в боях до сбора пожертвований, то среди российских евреев таких гораздо меньше. И это понятно, ведь погибать за «Русский мир», да ещё вдали от дома, улыбается немногим, а украинские евреи просто защищают страну, в которой родились и выросли.

— Ты говорил о низком уровне подготовки ВСУ. За год войны армия чему-то научилась?

— К сожалению, немногому и ценой множества жизней. Мы приходим в Министерство обороны и просим дать возможность научить людей. Нам говорят — нет денег. Хорошо, —парируем мы, — деньги найдём у спонсоров, просто легализуйте нас, мы же не можем ни с того ни с сего заявиться в ту или иную воинскую часть.

Другая проблема — низкая мотивация. Тех, кто не хочет учиться, я сразу отсеиваю. Мотивация в данном случае решает всё, поэтому из добровольцев можно сделать отличную боевую единицу. Пока самый длительный наш курс для двадцати отобранных из разных рот лучших солдат элитного подразделения длился 2,5 месяца — это рекорд в Украине. Для сравнения: в Израиле минимальный курс подготовки обычного пехотинца — полгода.

— Ценность того, чему мы учим, осознаётся только в бою, — поддерживает В. товарища. — Проблема и в том, что большинство командиров подразделений сами не тренируются, боятся уронить свой авторитет, опростоволоситься — это разительно отличается от израильской армии, где каждый командир просто обязан показывать личный пример своим подчиненным, первым выполняя поставленную задачу…

Без системы это не работает, — продолжает К. — Обученные растворятся в своих частях, и слаженное подразделение так и не возникнет. Никто не хочет заниматься реформой армии, никто не готов открыть подготовительные центры, где будут не курилки охранять, а реально чему-то учиться — тактике, огневой подготовке, топографии — всему, что завтра понадобится пехотинцу в бою.

Что дальше? Не знаю, если так и не удастся достучаться до власти, плюнем на это.

— Вооруженные силы — это, кроме все прочего, и экономика — подытоживает Константин Паршин. — Зачем стране 200 000 бойцов в зоне АТО? Учитывая, что большинство из них не выполняют боевых задач (и не в состоянии их выполнить), а просто тратят ресурсы, увеличивая и без того огромную нагрузку на бюджет. Хорошо подготовленным подразделениям ни к чему быть столь многочисленными. Если, конечно, мы хотим построить современную армию, а не собирать людей в летние лагеря, объявляя очередную волну мобилизации…

Вы можете помочь Центру эффективно готовить украинских бойцов.

Центр подготовки «Патриот» — волонтёрский, мы не получаем денег от государства за свою работу (за исключением обеспечения питания и проживания для инструкторов). Огромное спасибо всем, кто своими пожертвованиями помог и помогает Центру и сотням украинских воинов пройти подготовку по стандартам НАТО и лучших армий мира.