Очень много вопросов.
- Что в Минске, какую снова хрень они подпишут?
- Опять отводим, опять сдаём?
- Ну, нет, зачем вы так говорите. И что мы сдали? Мы со времени Дебальцево ничего не сдали.
- А вы знаете, сколько погибло людей во время перемирия?
- Да, но во время наступления их бы погибло больше.
- Но вы же понимаете, что сейчас они торгуют Украиной?
- Да, но вы тоже должны понимать, что большая политика есть большая торговля, как ни крути.
- Но за торгами живые люди.
- да, но мы же не знаем точно, что творится там, наверху. Возможно, это перемирие остановило кровопролитие, бОльшее в разы.
Я не знаю.
Меня нет среди этих собеседников.
Меня нет, потому что я еду по Зоне. По двум областям Украины, внезапно как-то ставших Зоной.
Зона. Всё.
Зона АТО - так говорить уже не стоит. Это смешно, так говорить.
Антитеррористическая операция, растянувшаяся на годы - это что угодно, но не антитеррористическая операция.
Антитеррористическая операция, во время которой нельзя стрелять по террористам, стреляющим в тебя - это что угодно, но не антитеррористическая операция.
А что угодно? - нет, не так.
Кому угодно? - такая постановка вопроса более верна.
Я знаю, кому угодно.
Я называю их - Гасители...
... девочка пяти лет бежит к маме:
- Мама, одуванчики! Одуванчики, смотри, мама!
- Выбрось! Что ты мне тыкаешь эту гадость? Ты посмотри на свои руки, посмотри! Ты зачем испортила курточку? Ты знаешь, сколько она стоит?
Девочка смотрит на маму, затем на выброшенные одуванчики.
Девочка начинает понимать - куртка важнее одуванчиков.
Эта мама - Гаситель.
Она учит свою девочку искусству Гашения...
Я еду по Зоне. У меня спрашивают:
- А здесь были сепаратисты?
- Конечно! - восклицаю я. - Это же год назад была самая что ни на есть передовая. Вот смотрите. Мы проехали по этой дороге от Артёмовска до Славянска. И всё это сейчас тыл Зоны. Славянск вообще глубокий тыл. А там была передовая. Всего лишь год тому назад.
Я нечасто задумываюсь об этом. Только остановившись на следах, на кроках прошлого лета.
В этот раз я въезжала в Славянск не мимо взорванного моста, а боковой дорогой.
- Смотрите, это дорожка на первый блокпост. Помните, тот, раздавленный танками? А это блокпост второй. Три и три-А стоят там. А пятый и шестой - вон там, смотрите, а тот, который мы не любим - это четвёртый. Даже Саша Фин, пробиравшийся на Карачун раньше прочих перевозчиков... Даже Саша Фин, для которого не было преград в любую "погоду" над Славянском, не мог проехать на четвёртый. А на четвёртом стоял Мамуда. А на шестом Итальянец...
Я перечисляю имена ребят. Я помню, кто и где стоял.
Потом задумываюсь.
За прошлое лето мы рванули так, что не успевали отслеживать, какие города и сёла освобождали. Это теперь понятно, каким победным маршем мы шли прошлым летом, пока...
- Пока Россия не ввела войска. - ехидно вмешивается мой невидимый собеседник-оптимист.
- Пока мы не начали играть в перемирия. - возражает собеседник-пессимист.
Мой собеседник-реалист молчит.
Наверное, он вспоминает...
... - Ты что сделал? Я тебя спрашиваю, что ты сделал?
- Папа, я отдал деньги бабушке. Она стояла под магазином, такая бедная, такая грязная. У неё не было денежек на хлеб.
- Так ты отдал алкоголичке деньги, и мы теперь без хлеба? Без пива?
- Папа, она не алкоголичка. Она просто бабушка, только голодная.
- Заткнись! И чтобы это было в последний раз. Понял?
Мальчик-то понял. Мальчики и девочки - они всё быстро понимают.
Особо когда их учат искусству гашения...
... я еду по Зоне.
- А в Лисичанске были бои? - спрашивают у меня.
- Были. - коротко отвечаю я и прошу притормозить.
- Ого... - тихо говорят те, кто ещё не видел. - Чем это его так развалило?
- Не знаю. Говорят, танк. Это неважно на самом деле. Важно, что Лисичанск сейчас - это тыл. Это не красная зона Зоны. И далее, аж до Счастья и до Станицы.
- По этому направлению мы тоже прошли победным маршем?
- Да. - говорю я. - Победным. Айдар входил в Счастье почти без жертв. Это была чистая победа.
... - Я ухожу.
- Куда это ты собрался?
- В военкомат.
- Ты что, с ума сошёл? А я, а дети? Ты о нас подумал? А как мы будем жить, когда тебя убьют? Вот ты всегда так, только о себе думаешь!
- Сейчас я думаю не о себе. Сейчас я как раз думаю о тебе и детях.
- Ой, прекрати! Наслушались уже. Пусть дураки идут на пушечное мясо! А ты дома сиди. Ишь, патриот нашёлся! О детях он думает...
Они уходили туда.
Они стояли там, и там они учились воевать, и они были хорошими учениками - они возмущались, когда их отправляли в тылы - они рвались на передовую.
Они пришли САМИ. По своей воле пришли.
Мобилизованные - тем было
( Read more... )https://www.facebook.com/fondDM/posts/1643097735948998?ref=notif¬if_t=notify_me_page