![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Интервью Эки Згуладзе
— Что делается в плане реформирования всего МВД?
МВД отходит от милицейских функций, тем более что скоро милиция будет именоваться полицией. А МВД будет курировать не только Нацполицию, но и другие направления. Это миграционная служба, пограничники, Нацгвардия и другие. А правоохранительные функции возьмет на себя Нацполиция.
Но милиционер милиционеру рознь. Вот их надо сокращать. А число полицейских, особенно в селах, наращивать. Нереально, когда один участковый обслуживает 5—7 сел при той дорожной инфраструктуре, что есть.
- Реформа полиции в Украине активно набирает обороты. Как закрепить успех?
Многое зависит от того, насколько мы сможем финансировать реформу.
Но главное — человеческие ресурсы.
Реформы делаются руками людей, их нужно находить, правильно подбирать, готовить, тогда они будут способны на изменения, которых мы ожидаем.
Набор патрульной полиции — базовая ступень работы, поэтому мы с нее и начали. Ребята проходят самый простой и краткий курс подготовки полицейских.
Для следователей, сотрудников со специализацией курс длиннее и сложнее.
За три месяца их не набрать и не подготовить.
Потому у нас план такой: патрульная полиция приносит волну перемен, плюс она — как инсулин, оживляет организм.
А второй волной перемен, надеюсь, уже будет более комплектный блок.
Это новая структура национальной полиции с измененным функционалом, который отразится на всех направлениях работы, начиная с диспетчерской службы и заканчивая следователями.
Здесь главное — не поменять всех, то есть 150 тысяч сотрудников, это нереально и не нужно, у нас работает очень много хороших людей.
Самое главное — изменить правила, обстановку и порядок, чтобы плохим полицейским стало работать невозможно или гораздо сложнее.
— А участковые останутся или их заменят патрульные полицейские?
Давайте поговорим об этом, но лишь чуть-чуть, потому что через 3—4 недели мы представим концепцию реформы в этом направлении. Участковые входят в состав блока "Общественная безопасность" (как и патрульная полиция), одного из шести блоков, по нынешней концепции, Нацполиции. Службы участковых и патрульных полицейских будут постепенно сливаться.
Это позволит оптимизировать расходы и не тратиться на дублирующие структуры.
Кроме того, мы получим универсального полицейского, который сам владеет информацией по всем направлениям, а не ждет, когда ему расскажут другие.
Количество таких полицейских мы сейчас рассчитываем, но на селе хотели бы иметь больше, чем сейчас. Поменяются не только название и форма, но и суть работы, новый полицейский будет больше общаться с людьми, решать их проблемы, а не заполнять бумажки, как это вынуждены делать ныне участковые.
Пожалуй, самый сложный и интересный блок — оперативный и следственный.
По закону, сейчас эти службы разделены. Но по сути они всегда взаимосвязаны, и я вижу их вместе.
Да, по коалиционному соглашению в будущем рассматривается переход на принцип работы детектива, объединяющего в себе обе эти функции.
Но к такому принципу мы должны подготовиться.
Что это значит? Обе профессии работают лучше всего в одной команде. Такие команды мы уже можем создавать, закон это не запрещает.
— Но ведь следственно-оперативные группы давно существуют и работают?
Нас не устраивает качество такого сотрудничества с точки зрения того, как это оценивает население.
Проблему коррупции "в общем" решить нельзя, надо разбить ее на ряд проблем конкретных, выявлять их причины и устранять. Любое заявление гражданина полицейский обязательно принимает и начинает уголовное производство.
Люди сейчас обращаются в милицию за помощью, а их "футболят".
Причем это не всегда коррупция или лень сотрудника, часто это зависимость от старого подхода к статистике: мол, что я потом буду с этим делом делать, если раскрыть не удастся?
Меня же будут ругать…
Значит, надо менять подходы к статистике.
Сказать: да, есть проблема с количественными показателями, но давайте их сбалансируем показателями качественными.
— Как же быть начальнику райотдела, который, условно, принял сто заявлений, но раскрыл только 30?
Если он раскрыл эти 30 качественно, не манипулируя, без коррупции, то его похвалят.
Средняя норма раскрываемости преступлений в Европе — 35—38%, но никак не 90%!
90% — это надуманная цифра, ее достичь невозможно.
Или иначе: есть имущественные преступления, расследование которых обычными методами невыгодно, то есть следствие стоит дороже достигнутого результата.
Тогда надо идти нетрадиционным путем. Пример: в городе стали массовыми нападения с целью отобрать телефон. Если отдельно расследовать каждый эпизод (а их, допустим, тысячи), это нереально и дорого.
Но можно пойти другим путем. Ведь телефоны воры где-то сбывают, иначе зачем их красть? Потому рентабельнее взять под наблюдение ломбарды, рынки и прочие места сбыта. Можно раскрыть шайку и много преступлений...
— Что по реформам вы хотите успеть до конца года?
Первое — определиться со структурой и вообще системой Нацполиции — это октябрь-ноябрь.
Далее, для меня очень важно внедрить новые способы, как бы это сказать… Я бы назвала это контролем качества работы.
Наши амбиции — внедрить то, чего сейчас в МВД нет. Это стандарты работы.
— 7 ноября вступает в силу закон о Нацполиции. С этого дня каждый милиционер будет полицейским?
Нет. Каждому милиционеру, чтобы стать полицейским, придется пройти некий путь.
Кому-то — тесты, кому-то — дополнительные курсы, кому-то — и полиграф…
Конечно, этого не произойдет до 7 ноября, 150 тысяч человек к этому сроку не успеют, мы в игрушки не играем…
Конечно, не все останутся. Но терять внутренний ресурс из профессионалов нельзя.
Переходной процесс нужен, чтобы понять, кто примет новые правила, кто захочет по ним работать.
Но многое мы можем уже сегодня. Например, готовить новый дисциплинарный кодекс, абсолютно новый подход к решению кадровых вопросов, набора и аттестации.
7 ноября не все ребята из МВД автоматически становятся полицейскими.
Те, кто прошел проверку, — да, станут таковыми.
У кого еще она впереди, останутся в милицейской форме.
Проверки у них все равно будут.
И они либо их пройдут и вольются в состав полиции, либо будут искать другую работу.
— А каковы будут заработки новых полицейских? Они сразу вырастут в разы?
Сейчас ребята, которых вы видите на улицах, получают по 8 тысяч гривен в месяц, их начальники — по 10 тысяч. Зарплаты должны расти, это понятно.
Выход мы видим такой: зарплата будет расти по блокам полиции.
Уравниловки не будет, потому что не все формы полицейской работы одинаково сложны, графики загруженности разные и т. д. Поэтому кто-то будет получать больше, кто-то меньше…
— Патрульные ездят на машинах "Тойота Приус". Но, говорят, это не самый лучший вариант, например, потребляют много горючего…
Это очень хорошие машины, но мы не выбирали. Так совпало, что как раз в это время Япония передала Украине в счет Киотского протокола несколько сотен новых машин, в данном случае "Приусов". Подчеркиваю — новых! Когда-то знаменитого Генри Форда спросили, какая машина самая лучшая. Он ответил: новая!
Так же и с формой полицейских.
Были бы у нас время и деньги, мы бы объявили конкурс дизайнеров, потом выбрали понравившийся вариант, где-то заказали пошив… Но мы очень благодарны американцам, предоставившим нам ту форму, что есть. Прекрасную, кстати, форму. И это дало нам возможность сразу одеть и запустить в работу 4 тысячи человек уже ныне и 5 тысяч до конца года! Эта форма предусматривает и зимний вариант, ее хватит на всех полицейских, даже на тех, кто еще не перешел к нам. Никто форму сам себе покупать не будет.
Не думаю, что политическое лоббирование каких-то вещей — это часть моей работы.
И с министром мне повезло и вообще, неправильно говорить, что я одна. Нас много, и мы все много работаем.
Но есть, конечно, люди, к которым мы обращаемся за советами и поддержкой: депутаты, коллеги из других министерств, эксперты гражданского сектора.
В эту группу, несомненно, входит и глава Администрации президента Борис Ложкин. Он, кстати, и проводил собеседование со мной перед моим назначением. Правда, я тогда не знала, что это собеседование, узнала об этом позже...
Когда в город заходит патрульная полиция, сотрудники ГАИ уходят с улиц. Это значит, что они не занимаются ДТП, не штрафуют нарушителей, не останавливают машины…
Но им оставили функцию сопровождения кортежей и регулировку движения на улицах во время прохождения этих кортежей.
Во всех остальных случаях работает патрульная полиция (разумеется, там, где она уже создана, а это пока не вся Украина).
Где полиции нет, ГАИ выполняет свои функции в прежнем объеме.
И в итоге, когда патрули перекроют все города, от ГАИ останутся только подразделения с названными мною функциями.
А вообще, в перспективе, департамента ГАИ в стране не будет, служба растворится в других структурах.
Также, я надеюсь, что на этой сессии народные депутаты рассмотрят пакет документов, связанных с работой бывших МРЭО.
Главное, к чему мы с коллегами пришли: такого рода услуги не должны быть в полиции.
Мы видим наши сервисные центры, как поддержку предоставления админуслуг на местах.
Не секрет, что ЦНАПы (то есть, по-украински, "Центри надання адмінпослуг"), не везде еще созданы, да и работают не в полную силу…
Они создаются властью, не МВД.
Мы тоже не будем что-то строить новое, используем ту базу, что остается от МРЭО.
Немного сократим, оптимизируем структуру и будем оказывать населению ряд услуг (получение "прав", справки о судимости, регистрация оружия и прочее, чем занимается сейчас милиция).
Паспорта, правда, там получить будет нельзя, ибо это дело Миграционной службы, которая войдет под кураторство обновленного МВД.
Впрочем, когда мы перейдем на ID-карточки вместо паспортов, поток желающих их получить так возрастет, что, наверное, мы будем с этой службой сотрудничать, чтобы люди не стояли в очередях.
А что касается наших сервисов, мы в законопроекте предлагаем дать нам полтора года на внедрение упомянутых центров (вместо МРЭО), а потом пусть государство решает: оставит их в МВД или отдаст на места, или вообще видоизменит…
Но реформировать старую схему надо.
Здесь совсем другой масштаб и другая ситуация.
Я пытаюсь организовать модель, более устойчивую в условиях Украины.
К примеру, в Грузии мы выстраивали пирамиду патрульной полиции, а в Украине — вывернутую пирамиду.
Вместо одного человека во главе вся эта структура стоит на плечах сотен командиров, заместителей и патрульных.
Конфигурация и концепция внедрения реформ в Украине очень отличается от Грузии.
- Вы переехали в Украину из Франции. Как поступило предложение?
Спустя год после Майдана я часто приезжала в Украину, сотрудничала с некоторыми неправительственными международными организациями.
Однажды я участвовала в телепередаче, посвященной памяти Кахи Бендукидзе, и через день после моего выступления мне позвонили представители трех разных политических партий, предложили сотрудничать. Не зная специфики украинской политики, я подумала, что это синхронно. Но я приняла предложение Президента Украины приехать и поговорить. Если честно, практически сразу же согласилась.
Причина, по которой я согласилась, проста, потому в нее наверняка трудно поверить. Я правда-правда хотела помочь. Здесь речь идет не только о судьбе Украины, но о западной цивилизации вообще.
- Но ведь это так непросто — все бросить и переехать.
Я давно перестала планировать свою жизнь. Она столько раз радикально менялась, что я воспринимаю это именно как жизнь, как опыт.
- Как вам удается выстроить отношения с коллегами?
В такой вертикальной структуре, как Министерство внутренних дел, где существует иерархия, где первый замминистра — это первый замминистра, легче давать указания.
Шестьсот человек, заинтересованных в реформе, помогают в процессе, хотят сделать как можно больше за шесть месяцев.
И затем это расходится, позитивная энергия подхватывается, она нравится всем. Когда меняешь ауру работы, ты внедряешь свои идеи гораздо увереннее по сравнению с жестким приказом.
- Все-таки есть такой момент: женщинам сложнее, их у нас в руководстве страны на порядок меньше, чем мужчин.
Я просто постоянно работаю и забываю, что мне нужно быть хрупкой.
Только когда задают такого рода вопросы, я вспоминаю, что мне это не мешает.
Я не зациклена на гендере, поскольку в рабочих ситуациях это не имеет никакого значения.
Сыну скоро будет четыре года, и мы еще обсуждаем, что для него лучше.
Я думала перевезти его сюда, но мы решили все-таки подождать, потому что у нас достаточно сложная ситуация с языками.
Сын говорит на грузинском, французском и английском.
Добавить четвертый язык — это слишком в таком раннем возрасте.
- Если что-то не получается, выхода два — переживать, но тогда я не могу работать эффективно. Либо переключиться на что-то еще — желательно креативное, на ту часть работы, где можно расслабиться и наслаждаться процессом. В результате путь находится сам.